МИТРОФАНОВА: Алла Михайловна Сигалова у нас в гостях. Здравствуйте, наша уважаемая коллега.                                                

СИГАЛОВА: Здравствуйте.

МИТРОФАНОВА: Мы даже боимся это сказать. Мы тоже по телеку пару раз выступали, но на "Культуру" нас пока не пускают.

ГОЛУБКИНА: Почему же? Это вас не пускают. А мы работали у Екатерины Ираклиевны Андрониковой и делали спектакль. Значит, у нас в гостях…

СИГАЛОВА: Можно по имени…

ГОЛУБКИНА: Аллочка Михайлочка. Я вас так всегда называю.

СИГАЛОВА: Да, мне это очень приятно.

МИТРОФАНОВА: Советский и российский хореограф, актриса, профессор Школы-студии МХАТ, заслуженная артистка Российской Федерации, заслуженный деятель искусств Российской Федерации, лауреат премии "Золотая маска" и, насколько я знаю, мама двоих детей. И уже внуки есть.

СИГАЛОВА: Это самое главное в нашей жизни женской.

МИТРОФАНОВА: Когда вы все поделать успели?

СИГАЛОВА: Так, сидишь и поделываешь. Лежишь и поделываешь. По-всякому бывает, в разных позах.

МИТРОФАНОВ: Говорят же, очень сложно хореографию совмещать как раз с этими со всеми детьми-то.

СИГАЛОВА: Нет, нет, балерины рожают, все это нормально. И, слава богу, они такие же женщины, как и все мы.

МИТРОФАНОВА: Только крутятся на месте.

СИГАЛОВА: На месте крутятся. А те, которые не балерины, не на месте, но тоже крутятся. Так что разницы особой нет.

ГОЛУБКИНА: Матильда Кшесинская тоже рожала, и ничего.

СИГАЛОВА: Конечно. Но она себе позволяла жить широко, не скупилась ни на что, ни на какие радости жизни.

ГОЛУБКИНА: А чего она делала? Ела, что ли, за семерых?

СИГАЛОВА: И ела, и гуляла, и танцевала, и не спала, и пила шампанское, и коньячок попивала. Она была прелестная женщина. Мне она очень нравится.

МИТРОФАНОВА: Вам - семья или карьера - не пришлось выбирать особо-то? Потому что обычно даже врачи заметили, что либо карьеру делаем и после тридцати начинаем думать про детей, либо наоборот.

СИГАЛОВА: Я не понимаю этого, что значит: либо то, либо это?

ГОЛУБКИНА: Семья просто сидела и молчала, пока Аллочка Михайлочка выбирала карьеру.

СИГАЛОВА: При разумном планировании все можно как-то расставить на разные правильные полочки.

МИТРОФАНОВА: Разумное планирование времени мамы. Тут некоторые жалуются, что мама - популярная артистка, например, а времени не хватало на ребенка-то.

ГОЛУБКИНА: А дело не в том, что времени, желания не хватает обычно. А время-то всегда найдется. Правда?

СИГАЛОВА: Это правда. Например, со вторым ребенком, с Михаилом, просто для себя решила, что я вечерами только дома. И, естественно, я никуда не ходила. Я не видела спектакли, не гуляла с друзьями. Но зато у меня был сын.

МИТРОФАНОВА: А оперу он с какого возраста стал слушать?

СИГАЛОВА: А он ни оперу не слушает, ни балет не смотрит. К счастью. Он телевидением интересуется и кинематографом. Так что, нормальный, правильный ребенок.

МИТРОФАНОВА: Мы хотели еще о новом проекте "Большая опера" вас спросить. Это действительно важная история, и уже третий сезон, насколько мы знаем. И канал "Культура", я это называю "проклятие канала "Культура": если включаю этот канал, я с него уже не ухожу, никогда.

СИГАЛОВА: Очень многие так говорят. Однако же, очень сомнение берет.

МИТРОФАНОВА: Почему? Даже знаем имя вашего соведущего.

ГОЛУБКИНА: Он у нас и в гостях был даже.

МИТРОФАНОВА: Да, симпатяга, достаточно давно на ВГТРК он работает. Так что, он такой известный человек.

МИТРОФАНОВА: Тем, кто впервые слышит о том, что есть такой канал, мы несколько слов скажем об этом проекте?

СИГАЛОВА: С удовольствием, конечно. Главное в этом проекте то, что это не балерины, которые куют железо, и не шахтеры, которые надевают пачки. А все-таки профессионалы, которые занимаются своей профессией, постигают азы этой профессии с мастерами, которые сидят напротив в качестве жюри, и которые просто дают потрясающие мастер-классы в каждой программе каждому из участников. И это самое дорогое. И, более того, я как человек, занимающийся оперой, на этом деле приобретаю колоссальный опыт. Как выстреливать буквой "а", например, что ее не нужно держать во рту.

МИТРОФАНОВА: А узкому кругу людей нужно это знание? То есть как вы на зрителя-то, на какого рассчитываете?

СИГАЛОВА: Эти знания интересны во-первых, человеку любознательному, а таких, я думаю, немало. Во-вторых, человеку, который любит оперу. Таких тоже, в общем два-три человека есть.

ГОЛУБКИНА: А вы же получили награду все вместе даже?

СИГАЛОВА: Мы получили награду за балет. Правительственную награду.

ГОЛУБКИНА: Но балет-то тоже нужен был всем?

СИГАЛОВА: И опера нужна, и балет нужен, и джаз, которые мы сделали, тоже нужен.

ГОЛУБКИНА: У вас успех постоянно с этим делом?

СИГАЛОВА: Успех и очень востребованные проекты, да. Они вообще имиджевые проекты и не только для канала "Культура", но еще и для ВГТРК. Это такие большие проекты, которые показывают лицо не только канала "Культура", но и лицо страны, на минуточку.

ГОЛУБКИНА: Вы там выступаете как ведущая?

СИГАЛОВА: Да, я там не пою, к сожалению. Не надо прикидываться ведущей, да? Я и не прикидываюсь.

ГОЛУБКИНА: А вы же еще и режиссер, вы же еще и спектакли делаете.

СИГАЛОВА: А я еще и хореограф.

ГОЛУБКИНА: Хореограф - это изначально хореограф. А потом уже как пошло дело в режиссуру-то, в драму.

СИГАЛОВА: Но в драму все-таки не очень пошло. Эо все лежит в пределах музыкального материала. И, если нет музыкального материала, то я не знаю, как к этому подступаться. И даже " Ханума", премьера которой только сейчас прошла в Риге, - водевиль - а в данной ситуации, в которой я делала, - это был джаз-комедия, было джазовое наполнение музыкальное. Так что, все вокруг музыки и хореографии. И никуда от этого не уйти.

ГОЛУБКИНА: А вы знаете, Аллочка Михайловчка, сейчас, конечно, скажу, может, страшную вещь. Я все время Ромочку вспоминаю, Козака.

СИГАЛОВА: А что ж тут страшного? Это прекрасно.

ГОЛУБКИНА: А страшного ничего. Я посмотрела сегодня интервью, как ни странно, Дыховичного Вани, который ушел в 2009 году.

СИГАЛОВА: Я тоже посмотрела это интервью. Я понимаю, о чем речь.

ГОЛУБКИНА: И я подумала: все-таки как же так, а?

МИТРОФАНОВА: Я для наших радиослушателей расшифрую. А дело в том, что наша гостья была женой…

СИГАЛОВА: Да, да, была женой Романа Козака, режиссера замечательного.

ГОЛУБКИНА: Да, и нашего большого друга и уважаемого очень человека. Уважаемого человека-режиссера. Потому что такое бывает довольно редко, как ни странно. Режиссеры часто не берегут артистов. И, если они не очень-то, как говорится, мастеровиты, их быстро меняют на более продуктивных.

СИГАЛОВА: Даже не продуктивных, а мелькающих во всяких моментах.

ГОЛУБКИНА: В моментах мелькающих в каких-то более профессиональных, может быть, более молодых. Роман Ефимович за все время в театре, по-моему, кроме нашего, тоже царствие небесное, Андрюшки Панина, и то за хулиганство за большое, ни одного человека не уволил.

СИГАЛОВА: Нет, ни в коем случае.

ГОЛУБКИНА: И это было для меня большое потрясение, поскольку я много лет в театре, то есть я родилась буквально в одной из кулис, и я все время смотрела, как обращаются беспощадно режиссеры, особенно худруки, с актерами, как они их не уважают, как они их не жалеют. И для меня Роман Ефимович был в этом смысле, просто… Я посмотрела и была потрясена. Кстати, Ваня Дыховичный тоже…

МИТРОФАНОВА: А это действительно нужно быть таким человеком, если ты управляешь большим количеством людей? Нужно быть пожестче или, наоборот, мягким?

СИГАЛОВА: Но Роман не был мягким. Он просто любил людей.

МИТРОФАНОВА: Это разные вещи, судя по всему.

ГОЛУБКИНА: Да. Аллочка Михайлочка артистку Урсуляк зонтиком била.

СИГАЛОВА: Да. И не только зонтиком.

ГОЛУБКИНА: Аллочка Михайлочка, наоборот, отличается такими жесткими, военными…

СИГАЛОВА: Сейчас уже, к сожалению, нет.

ГОЛУБКИНА: Сил нет больше, что ли?

СИГАЛОВА: Нет, к сожалению, с возрастом любовь к человечеству победила все.

МИТРОФАНОВА: Тупиковый путь, если кого ненавидишь.

СИГАЛОВА: Я думаю, что это абсолютно тупиковый путь. Вообще, путь к радости и успеху, и к счастью жизни, и работы, в том числе, лежит только через любовь к людям. Другого пути нет. С Урсуляк любовь-то абсолютная.

ГОЛУБКИНА: Я знаю. Она поэтому и терпела с удовольствием. Только покряхтывала.

СИГАЛОВА: Покряхтывала, да. Но такую школу, наверное, нужно было пройти.

ГОЛУБКИНА: Она чему-то научилась, конечно.

СИГАЛОВА: Да. И, я думаю, что не только благодаря мне, а, прежде всего, благодаря Роме и Диме Брусникину, у которых она училась непосредственно. И у Аллы Борисовны Покровской. Конечно, стала большой артисткой. И еще, думаю, больше будет непременно. Потому что потенциал огромный, огромный!

МИТРОФАНОВА: А если возвращаться все-таки к вашему этому выводу, который вы сделали давно или не так давно, что только через любовь к людям можно добиться…

СИГАЛОВА: Роман научил, но это же нужно было пройти путь. Это не просто… Этот путь, он бесконечен.

МИТРОФАНОВА: Мы с Марьей Андреевной как-то схлестнулись и на работе, и в жизни, и мы часть выбираем людей у нас в компании или в окружении, которых мы реально не любим. Или, наоборот, мне этот человек нравится, а ей нет. И как быть в таких ситуациях жизненных? Это у любого человека может быть, который нас сейчас слушает. Можно себя насильно заставить: я должна этого человека полюбить? Потому что, если будешь ненавидеть и враждовать, - это тупик?

СИГАЛОВА: Прежде всего, уважать. Если не получается полюбить, тогда просто уважать.

МИТРОФАНОВА: А если это еще самое худшее, и уважения нет? Мы же в коллективе все в женском в основном, правильно?

СИГАЛОВА: Не знаю. Тогда идти в храм и там как-то разбираться с собой. Я думаю, что так.

МИТРОФАНОВА: То есть, если ей не нравится моя подруга, ей надо идти в храм разбираться с собой?

СИГАЛОВА: Нет, с собой в любом случае надо разбираться, чистить всякие загогулины, находящиеся в сердце, в голове.

ГОЛУБКИНА: Минуточку, мы же разборки не устраиваем. Тебе первее кто-то не нравился.

МИТРОФАНОВА: Нет, просто Алла - человек, который тоже общается в коллективе. И как старшего товарища мы ее спрашиваем. Фамилию Урсуляк я узнала пять недель назад, по большому счету: актриса, хорошая мама двоих детей. Просто у нас аудитория очень большая, поэтому, наверное, есть смысл вопросы человеку такого масштаба задавать…

ГОЛУБКИНА: Масштабные. Риточка спрашивает, как относиться к этим ко всем дамам, которые нам не нравятся, допустим. Потому что так бывает, в женском коллективе, на самом деле, существовать очень сложно. Во-первых, разговаривают часто параллельно и друг друга не слушают. У мужчин бывает, мне кажется, поспокойнее. Вы как думаете?

СИГАЛОВА: Я женщин люблю больше, чем мужчин. Извините.

ГОЛУБКИНА: Почему?

СИГАЛОВА: Потому что они выполняют самую главную функцию на земле: они рожают детей, конечно. И этим все сказано. А чем мужчины занимаются, я не знаю, честно говоря.

ГОЛУБКИНА: Ужас какой!

МИТРОФАНОВА: Неплохая тема тоже для размышлений. Поэтому женщина, конечно, вызывает у меня лично огромное уважение, потому что на ней лежит (для меня) самая главная миссия, которая есть на земле - продолжение рода. И воспитание человечества. И во всем, что у нас происходит дурного, виноваты женщины. И во всем, что замечательного, виноваты женщины.

ГОЛУБКИНА: Как, виноваты женщины, что дурного?

СИГАЛОВА: А как же? А кто воспитывает убийц, маньяков и прочее, прочее. Тоже женщины.

ГОЛУБКИНА: Вы думаете, что это их воспитывают?

СИГАЛОВА: Конечно.

ГОЛУБКИНА: Возможно, что это они сами растут, как бурьян на откосе?

СИГАЛОВА: Нет, они не растут. Они не растут сами, у них была мама, которая их родила. Куда она делась?

МИТРОФАНОВА: Действительно, жуткая, вопиющая история про какого-то медвежонка, которого забили несколько упырей. Позавчера вся страна на ушах стояла, потому что, якобы, этот медвежонок на кого-то пытался напасть.

СИГАЛОВА: Нет, это выпил и, в общем, пошел…

МИТРОФАНОВА: У него же тоже есть мама. Не у медвежонка, у дяденьки, который…

СИГАЛОВА: А давайте вернемся к красоте. К "Большой опере". Что там про медвежонка, я, в принципе, про медвежонка ничего сказать не могу. А про оперу могу. Я могу сказать, что в этом сезоне опера расширила свои горизонты. К нам приехали люди из других стран. Есть и Казахстан, Монголия, Германия, Узбекистан. И очень талантливые, красивые люди. И в жюри у нас сидит великая Елена Васильевна Образцова, Галина Алексеевна Калинина приехала к нам из Германии, которая была потрясающей солисткой Большого театра. И приехал Холендер, который 17 лет руководил Венской оперой. И тоже работает в нашем жюри. И Дима Бертман. Так что у нас такой действительно уровень очень высокий. И поэтому проект, помимо невероятной красоты, - это просто такая школа для всех. Не знаю, школа ли для нашего жюри, потому что они уж настолько великие люди, что вряд ли они чему-то еще учатся. Хотя наверняка. Но для нас, для всех людей, которые рядом стоят с этими великими людьми, это, конечно, большая школа и понимание того, из чего куется профессия оперного певца, оперного артиста.

ГОЛУБКИНА: А возраст участников? Ценза, наверное, нет какого-то возрастного?

СИГАЛОВА: Наверное, есть. Но я его сейчас назвать не могу, я просто не помню. Моего возраста люди не появляются. Моего преклонного.

ГОЛУБКИНА: Они уже состоялись в опере.

МИТРОФАНОВА: Между прочим, у нас есть два отрывка.

ГОЛУБКИНА: Это поет Салтанат Ахметова из Казахстана.

СИГАЛОВА: Она участница, великолепная совершенно вокалистка. Очаровательная девочка с таким актерским потенциалом невероятным! Я просто ее поклонницей за это время стала.

МИТРОФАНОВА: А что она поет для тех, кто…?

СИГАЛОВА: Сейчас она у вас в эфире пела Беллини.

МИТРОФАНОВА: Это называется "ария из оперы"? А какой оперы?

СИГАЛОВА: По-моему, это "Пираты" или "Пуритане". Не помню.

ГОЛУБКИНА: Интересно, что приходили к нам оперные певцы. Я спрашиваю: "А много ли рождается в Европе, в Англии, Франции?". Они говорят, что в основном это как раз Казахстан, Монголия, Азербайджан, Италия, Украина. И вы одну мысль интересную сказали…

СИГАЛОВА: Просто для связок, конечно, очень важно, чтобы было тепло. Связки, поющие связки рожаются, конечно, в теплом климате.

ГОЛУБКИНА: И развиваются там.

СИГАЛОВА: И он должен быть особенный. Прекрасно, когда есть баланс с морским ополаскивающим воздухом. Чем теплее, приятнее и солнечнее климат, тем прекраснее рождается голос.

ГОЛУБКИНА: А из Африки тогда почему задержка певцов?

СИГАЛОВА: Не знаю. А мы же не знаем, может быть, там такие певуны! Чего же мы можем знать про Африку?

ГОЛУБКИНА: Мы туда доехать просто не можем никак.

МИТРОФАНОВА: Там вообще сейчас карантин везде.

СИГАЛОВА: Но у нас-то тоже великолепные певцы рождаются. И у нас школа вокальная потрясающая. И, в принципе, исполнительская у нас потрясающая школа.

МИТРОФАНОВА: У нас был Коля Басков, и он реально сказал, что это настолько высший класс для певца - быть оперным певцом! Потому что голос дается людям, каждому десятому, может, тридцатому. Но то, что они делают, - это действительно настолько круто (по-другому не скажешь)…

СИГАЛОВА: Это труд колоссальный. Когда начинаешь слушать, как сужать резонаторы, какой выключить, какой подключить, как, куда вдуть воздух, куда выдуть…

МИТРОФАНОВА: А им нужно быть самыми лучшими среди лучших? Смысл жизни человека, который занимается именно этим тяжелейшим трудом? Еще не ту ноту взял, потом с ума сошел, да? И сидишь дома, смотришь ТВЦ.

СИГАЛОВА: Не ту ноту - это просто быть не может. Там гораздо тоньше. Там моменты интонирования, моменты тональности. Это тончайшие вещи, которые непрофессиональное ухо даже уловить не может.

ГОЛУБКИНА: А не с той ноты - это не бывает случайно?

СИГАЛОВА: Это уже совсем плохо дело.

ГОЛУБКИНА: И это беда. И тогда действительно три дня из комнаты не выходить.

СИГАЛОВА: Не знаю насчет трех дней, но искусство это тончайшее, гораздо более тонкое, естественно, чем балет. Потому что работают эти две тоненькие связочки. И как они работают…

ГОЛУБКИНА: Без микрофона.

СИГАЛОВА: Конечно, без микрофона. В театрах нет микрофона.

ГОЛУБКИНА: И слышно все.

СИГАЛОВА: А как же? А как же? Это еще зависит, конечно, от акустики. Потому что все-таки старинные итальянские театры, а все театры строились по примеру итальянских, особенной акустики, и оснащены там супер: какие-то всякие секретики, как должен акустически голос звучит.

ГОЛУБКИНА: А вы-то снимаете в павильоне.

СИГАЛОВА: А мы-то снимаем в павильоне. Поэтому наши техники особенным образом выстраивают акустическую историю этого павильона, конечно. И записи, в том числе.

ГОЛУБКИНА: Чтобы это и в записи шло хорошо, и жюри слышало?

СИГАЛОВА: И в записи, и в павильоне чтобы это звучало. Но это все очень непростая история. И этот баланс надо соблюсти с оркестром голосово. Так что, здесь все не так просто.

МИТРОФАНОВА: А сложнее в хореографии или в другом виде искусства? Это вообще можно сравнивать, как люди упираются там, там или там? Или то, что вы сказали, что две тонкие связки, и от этого вся жизнь зависит?

СИГАЛОВА: Для меня все-таки высшее искусство - это, конечно, опера. Потому что в опере сублимируется все, что касается и визуальных искусств, и человеческого исполнения. И поэтому музыка - это наивысшее искусство.

МИТРОФАНОВА: Но голос должен быть дан изначально? То есть человек занимается этим с детства?

СИГАЛОВА: Конечно, - это природа. Без природы некуда дальше развиваться.

ГОЛУБКИНА: Но тут не все с природой развиваются. У некоторых рождаются и с хорошими голосами и поступают в институты, и ничего.

СИГАЛОВА: И ничего, да. Но это очень важно, в какие руки ты попадаешь - педагог.

ГОЛУБКИНА: А с вашими артистами занимаются педагоги?

СИГАЛОВА: Дело в том, что эти артисты уже имеют, естественно, своих педагогов. Кто-то имеет достаточно большой, внушительный репертуар, кто-то еще только набирает репертуарные очки. Но у них у всех есть педагоги. А как же? Иначе никак нельзя, двигаться в этой профессии без педагога невозможно.

МИТРОФАНОВА: А без мужа можно?

ГОЛУБКИНА: В опере можно.

СИГАЛОВА: В опере вполне хорошо, наверное, без мужа.

МИТРОФАНОВА: Да? Не мешает никто на репетиции.

СИГАЛОВА: Потому что больше времени заниматься собой. Потому что опера - это абсолютное сохранение своего организма, это особый режим существования.

МИТРОФАНОВА: Вы погрузились в этот мир особенных людей, и поняли, что они вообще другие?

СИГАЛОВА: Я и была в мире особенных людей. Потому что балетные люди - это тоже особое существование. Но и оперные, конечно, берегут свой инструмент. А инструмент - это не только горло, это дыхание…

МИТРОФАНОВА: Настроение. Помнишь Каллас-то нашу? Великомученицу-то?

ГОЛУБКИНА: Да. Бросил ее Онассис, и все. Голос пропал.

СИГАЛОВА: Там не из-за этого. Но неважно!

МИТРОФАНОВА: Не из-за этого? А Маторин говорил, кстати, что если нервы плохие, если жена может трепать нервы, или муж оперной певице, то это очень плохо для спектакля. Говорят, нельзя нервничать.

СИГАЛОВА: Нервничать вообще никому нельзя. А понервничав, четыре пируэта тоже не скрутишь. Поэтому не надо нервничать. Но мы же все равно все время нервничаем.

ГОЛУБКИНА: А что делать?

СИГАЛОВА: А делать нечего. Это уже вопрос дисциплины, самодисциплины, как ты будешь профессиональный свой аппарат беречь от всяких вмешательств.

МИТРОФАНОВА: А, правда, что оперные певцы интеллектуальны очень еще? И, вообще, люди таких видов искусств (небоевых, так скажем) особо какие-то… Читают в сто раз лучше, пишут, говорят хорошо. Почем они такие умные, а мы нет. Я за себя только говорю.

СИГАЛОВА: А кто неумный? Я не понимаю.

МИТРОФАНОВА: Мне кажется, что они особенные какие-то люди. Все время им дают больше баллов, в смысле, - интеллектуальные.