С песней шагом, шагом.
Анна Гордеева, Московские новости, 11.04.2012г.
Pink Floyd вряд ли можно назвать музыкой поколения двадцатилетних — для них это уже история, давние какие-то века. Но хореограф Алла Сигалова, что руководит в Школе-студии МХАТ кафедрой пластического воспитания актера и ставит со студентами спектакли, выбрала для новой постановки знаменитый антивоенный альбом The Final Cut явно не потому, что не знает сегодняшних кумиров тинейджеров. Просто Pink Floyd уже действительно относятся к вечности — а именно о вечной (не только сегодняшней) войне хореографу захотелось поговорить в спектакле, в честь альбома и названном.
Никакой конкретики в одежде, по которой можно было бы определить эпоху, — выйдя на сцену в тривиальнейших, «со стертой индивидуальностью» костюмах и платьицах, студенты курса Константина Райкина быстро снимают их и остаются в танцевальной униформе — на парнях только черные трусы, на девушках еще и майки. Где угодно, когда угодно человечество ведет себя одинаково, и об этой одинаковости Сигалова говорит со свойственным ей адским темпераментом, а юные артисты воспроизводят текст с отличным энтузиазмом.
Понятно, что в спектакле есть отсылки к пинкфлойдовскому фильму «Стена» — мотив конвейера, отправляющего человеков на переработку (в начале на сцене театрального центра «На Страстном» поставленные на бок столы образуют нечто вроде ширмы, за которой видны лишь головы артистов — и эти головы плывут вбок к неизбежному концу «конвейера» так, будто никаких тел за ширмой и нет; в финале студенты по столам идут и с них падают с тем же механическим постоянством). Но это лишь один из мотивов, хотя и безусловно важный. Есть и другие.
Вот вариации на тему «жертва-палач» — столы вытащены в центр сцены, один танцовщик ложится на стол, другой начинает сгибать и разгибать его ноги, поворачивать суставы, скручивать тело в комок. Без какой-либо злобы-остервенения, деловито, изучая тело — возможно, как источник органов. Так же деловито после всех манипуляций «палач» с помощью еще одного подошедшего артиста перетаскивает уже явно безжизненное тело в кучу («операции» идут на нескольких столах) и сам неизбежно занимает его место, уже над его конечностями начинает трудиться свеженький сотрудник. А вот история «человек-масса»: на сцене шеренга парней, которым только что выдали обмундирование, — все вроде одинаковы, все равны. По команде-воплю они должны надеть на себя брюки и рубашки, по немедленному следующему крику снять, и так много раз подряд. Один все время не успевает, запаздывает сначала на долю секунды, потом больше, потом вообще попадает в «противофазу» — все одеты, он раздет. И мгновенно оказывается униженным и уничтоженным — от мимолетного удара локтем под дых до группового избиения проходит минуты две, не больше.
Но военная агрессия, присущая человеку, лишь часть общей агрессии: стоит какому-нибудь парню сцепиться с девушкой в отчаянном поцелуе (отчаянном — потому что все в этом спектакле живут в диком темпе, с чувством, что все вот-вот закончится), как товарищи их тут же растаскивают, уволакивают в разные кулисы, как бы они ни сопротивлялись. Лирический дуэт возможен и даже может быть очень красив — парень стоит, раскинув руки в стороны, а девушка, только что плавившаяся в его объятиях, ложится на эти руки как на диван (ее пятки у его правой ладони, ее голова — у левой) и сладко вздыхает от ощущения спокойствия и надежности; но это краткие минуты передышки. Впереди вновь поставленные (уже на короткое ребро) столы, что теперь возвышаются могильными памятниками, и женщины, что беспомощно бьют в них кулаками — мол, как ты посмел меня оставить. Впереди снова атака не слишком сложных (это же курс драматических артистов, а не балетных) движений, воплощающих шум и ярость мира.
Предыдущие спектакли Сигаловой со студентами звучали то громко (как «Кармен», получившая «Золотую маску»), то тихо (как недооцененная, кажется, «Жизель»), но в любом случае становились фактами театра, а не только учебной практики. Очевидно, что такая судьба ждет и The Final Сut, во всяком случае уже сейчас спектакль собирает супераншлаги, которые и многим профессиональным танцевальным театрам не снились.
Этой осенью группа Pink Floyd получила премию Prog Rock Awards одноименного британского журнала Prog Rock в номинации «Лучший дизайн». Поводом и предметом оценки послужил выпущенный музыкантами в прошлом году бокс-сет, в который вошло сразу несколько переизданных альбомов — The Wall, The Dark Side Of The Moon и Wish You Were Here. Неудивительно! Музыканты-бунтари-эстеты всегда славились не только качественно и по теме сделанной музыкой, но и своими способностями ее визуализировать. Формы варьировались от живого концерта с бутафорской Берлинской стеной на обломках настоящей до выпуклого анимационно-игрового кино на ту же «Стену» (точнее, наоборот, если по хронологии). Перечень оригинальных авторских работ можно продолжать и продолжать, а потом уверенно подытожить — Pink Floyd стояли у истоков современного жанра видеомузыки, если, конечно, определять все это как жанр. На этом не точка. Спустя уже десятилетия после первых художественных опытов самих музыкантов пинкфлойдовские звуки нашли свое продолжение в жанре театральном, а точнее — пластическом. Послушав пластинку группы The Final Cut («Окончательный монтаж»), выпущенную в 1983 г. и посвященную Второй мировой войне, ее решили своим телом «проиграть» студенты Школы-студии МХАТ из мастерской Константина Райкина.
Срежиссировала спектакль известный хореограф Алла Сигалова. Она попыталась не просто поставить танец под музыку, а сделать концептуальную историю, в которой движение — это способ говорить, а не пресловутое эстрадное украшательство. «Балетное» прочтение «Пинк Флойд» временами даже превосходило по накалу эмоциональные пики оригинала, но в целом все равно вышло нарочито красиво и не очень естественно, будто над действом довлела не столько харизма самой музыки, сколько харизма хореографа: импровизации в действии мало, хотя ее так ждали зрители, а заученных жестов — много, хотя иногда они и к месту.
Подзаголовок «Реквием по послевоенной мечте» к названию альбома, придуманный Роджером Уотерсом, мог бы стать заголовком спектакля, адекватным его патетичности. Как ни старались сценографы изготовить поменьше декораций, но и это не спасло участников шоу-спектакля от чрезмерной помпезности. А действие и впрямь подчас превращалось в шоу. Задачи его сделать не было — стояли другие цели, но из песни слов не выкинешь, хотя в этой постановке их даже хочется добавить самим Pink Floyd, так старались актеры иногда изображать даже то, чего нет в музыке. Казалось, что создатели и актеры пересолили от влюбленности к флойдовской музыке и переперчили с патетикой военной тематики. И вроде все хорошо с образами — то скомканные камуфляжные костюмы под майками актрис олицетворяют плод под сердцем женщины, то столы превращаются в окопы, больничные носилки или концлагерные блоки, но в какой-то момент наступает пресыщение, желание закрыть глаза и просто послушать Pink Floyd, «не запивая», без изобразительного ряда, чтобы просто не захлебнуться от такого мощного визуального потока. Без комментариев, пожалуй, можно оставить воспроизведение мясорубки из знаменитого клипа The Wall: добро на эту картинку дали авторы музыки тем, что сами ее и придумали. Кстати, предупредили ли Pink Floyd о том, что один из их альбомов решили обыграть за морем, на наших отечественных подмостках, неизвестно, впрочем, как и то, что бы они подумали, глядя на сцену. По крайней мере, точно почувствовали бы себя настоящими старцами с длинными седыми бородами. Ведь все актеры этого спектакля родились минимум лет через семь после выхода The Final Cut.